Великая Отечественная война — благодатная тема для различных заблуждений и откровенных передёргиваний фактов. Это касается и начала войны, и её середины, и завершающей стадии. Первоначально предполагалось, что разбор «танковых» мифов и заблуждений военного периода уместится в две статьи — о 1941-1942 и 1943-1945 годах. Но чем дальше шло изучение темы, тем очевиднее становилось, что для полноценного её раскрытия придётся написать целых четыре материала. Данная статья (третья в цикле) отчасти затрагивает 1943 год, но по большей части посвящена событиям 1944 года.
«Карусель, карусель начинает рассказ»
Одним из очень часто упоминаемых мифов, связанных с производством советской бронетехники во время Великой Отечественной войны, является якобы невозможность производства танков с расширенным погоном. Прежде всего, это касается Т-34-85. Якобы первые танки по этой причине имели погон шириной 1420 мм, да и вообще необходимых станков не было, а появились они благодаря ленд-лизу. Данный миф активно раздувается, в том числе в военно-исторической литературе, при этом авторы обычно даже не пытаются проверить, что же происходило на самом деле — прежде всего, что касается станков.
Сама по себе неспособность советской промышленности выпускать танки с диаметром погона в свету больше 1500 мм вызывает улыбку. Когда в очередной раз поднимается эта тема, возникает наводящий вопрос — а какой диаметр погона имели Т-28 и Т-35? Сразу дадим подсказку — слегка побольше. Далее возникает не менее интересный вопрос о том, какой диаметр погона имели танки семейства КВ и КВ-1с (1590 мм). Об ИС-1 и последовавшем за ним ИС-2 и говорить нечего — там диаметр погона составлял 1800 мм. И это только начало. В 1937 году Краснодарский станкостроительный завод имени Седина начал производство одностоечного токарно-карусельного станка модели 152. До захвата Краснодара немцами там выпустили более тысячи таких станков. Для справки, максимальный диаметр обработки составлял 2000 мм. Нет, эти станки создавались отнюдь не для изготовления одних только танковых погонов. У токарно-карусельных станков работы хватало и без того — это и погоны для экскаваторов, и паровозные колёса, и многое другое.
Более интересен другой факт. Погон диаметром 1600 мм в свету задавался ещё в 1941 году для завода №183, а также СТЗ, и предполагался для танка Т-34М. Если внимательно почитать переписку, то можно увидеть что угодно, кроме жалоб на отсутствие необходимых станков. Просто потому, что они имелись, причём не то что в 1941, а ещё в 1940 году. Более того, первый образец Т-43 имел диаметр погона 1420 мм отнюдь не потому, что не было возможности сделать более широкий погон. Всё прозаичнее: из переписки следует, что башню Т-43 хотели унифицировать с Т-34, чтобы ставить её на оба танка. Когда ГБТУ КА потребовало расширить погон, по этому поводу также не возникало никаких жалоб. Наконец, рассказы о первых Т-34-85 с башенным погоном 1420 мм — откровенная ложь. Танки завода №112 в их изначальной конфигурации имели двухместную башню, но уже расширенный до 1600 мм погон.
«Плохая, очень плохая самоходка»
В годы Второй мировой войны механизация артиллерии достигла своего пика. Сначала Германия, а затем и другие страны начали выпуск самоходной артиллерии, причём объёмы выпуска только росли. По итогам войны самой массовой самоходной артиллерийской установкой стала СУ-76М (СУ-15М), разработанная КБ завода №38 под руководством М.Н. Щукина. Уже осенью 1943 года производство этой машины освоили на трёх заводах, при этом на 1944 год пришёлся пик выпуска — 7154 САУ. Общий же выпуск составил немногим более 13 500 штук — это вторая по массовости боевая машина Красной армии после семейства Т-34. Вместе с тем, обычно СУ-76М принято ругать за тонкую броню, недостаточную мощь вооружения и бензиновый двигатель, а также за то, что механик-водитель размещался между баками и мотором. В результате СУ-76М обрела ореол чуть ли не неудачной САУ, который, мягко говоря, не вполне соответствует действительности.
Для начала стоит определиться, что же такое СУ-76М. Богатому воображению самоходка нередко представляется чем-то вроде «Фердинанда», целиком забронированного и с пушкой, поражающей всё в радиусе обзора. Правда же состоит в том, что прямым аналогом СУ-76М являлись боевые машины вроде Marder III, которые совсем не превосходили её по броневой защите (и даже несколько уступали), имели более высокий силуэт и очень схожие задачи. Само по себе появление таких машин диктовала необходимость повышения мобильности дивизионной и противотанковой артиллерии на поле боя. Не секрет, что уже к 1942 году противотанковые пушки (а ЗИС-3 хоть и дивизионное орудие, но в первые годы выпуска шло в основном в противотанковые части) уверенно перешли отметку в одну тонну массы. Именно это потребовало механизации, а лучшим её средством являлись шасси лёгких танков, которые к тому моменту стали безнадёжно устаревать. Так и появилась концепция довольно лёгкой боевой машины, фактически гусеничной «повозки» для противотанковой пушки либо для гаубицы. Кстати, идея установить на шасси СУ-76М гаубицу М-30 прорабатывалась в 1944 году, но из-за отправки завода №38 в Харьков проектирование застряло на уровне эскизного проекта. Некоторые вспоминают Jagdpanzer 38, намекая на толстую броню, однако в реальности эта машина фактически является эрзац-версией Jagdpanzer IV с довольно хрупкой бронёй и имеющей ещё более тесное, чем у Marder III, боевое отделение (об обзорности лучше и не вспоминать).
А теперь представим, что любителей обличать СУ-76М на страницах книг и журналов собрали вместе и принудительно «прикрепили» к «более удачной альтернативе» — пушке ЗИС-3. Оптимисты рассказывают, что для работы с этим орудием хватает четырёх человек, но интересно было бы взглянуть на то, как они его перемещают даже по асфальту. Даже вшестером устать можно довольно быстро, а буксировка по раскисшему полю — и вовсе «непередаваемый заряд оптимизма». Автору этой статьи вполне хватило личного опыта буксировки ЗИС-3 в пределах музеев. Зато никакого бензинового мотора и баков — экологи в восторге. Кстати, и никакого боекомплекта — он либо рядом, либо в грузовике. У «плохой» же СУ-76М боекомплект составлял 60 патронов к орудию. Некоторые заявляют, что СУ-76М заметно выше, чем ЗИС-3, так что пушка однозначно лучше. Вряд ли 4-мм орудийный щит может быть однозначно лучше, чем 25-мм лоб самоходки. А ещё СУ-76М долго приводится в боевое положение в случае внезапной встречи с противником на марше. Надо снять стопор по-походному и развернуться в сторону противника, а также зарядить орудие. То ли дело ЗИС-3 — выскочить кубарем из грузовика, отцепить пушку, оттащить, развернуть, расцепить станицы и перевести их в боевое положение, перетащить ящики с патронами, зарядить… В это время противник будет стоять и терпеливо ждать, когда вы всё это сделаете на его глазах.
Можно и дальше описывать все «преимущества» ЗИС-3, но и без того всё понятно. Это к вопросу о том, что такое СУ-76М. Ну а что данную машину использовали как танки — так это судьба почти любых самоходок. Например, немцы нередко использовали Hummel как танк поддержки, а американская GMC M12 в критических ситуациях становилась противотанковой САУ. Всё это говорит лишь о том, что данные машины использовались не по назначению.
Никаких вынужденных мер
Одной из боевых машин, создание которой нередко выставляют чуть ли не результатом производственных проблем, является ИСУ-122, самый массовый тяжёлый истребитель танков в истории. Якобы шасси ИСУ-152 оказалось больше, чем 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20, поэтому оперативно наладили выпуск машин, оснащённых 122-мм пушками А-19. Данную версию событий ныне считают чуть ли не каноничной, хотя достаточно немного знать факты, чтобы оказаться в состоянии лёгкого недоумения от подобных выводов. Такая теория могла родиться лишь в головах людей, вовсе не знающих реальной ситуации.
122-мм корпусная пушка образца 1931/37 годов даже на пике производства не дотягивала до половины объёмов своей «сестры» — МЛ-20. Если МЛ-20 ещё в 1938 году достигла объёма выпуска в 500 штук и быстро его преодолела, то для А-19 (в буксируемом виде) эта планка так и осталась недостижимой. Лишь под самый конец выпуска дуплекса А-19 оказалось больше, да и то потому, что бо́льшая часть МЛ-20 шла на выпуск ИСУ-152 (её производили до 1947 года включительно), а выпуск ИСУ-122 прекратили осенью 1945 года. Во-вторых, об установке А-19 на самоходное шасси задумались ещё весной 1943 года. Дело в том, что это орудие оказалось наиболее эффективным средством борьбы с новым немецким танком — Pz.Kpfw.Tiger Ausf.E. Попадание бронебойного снаряда А-19 для немецкого «хищника» закончилось сбитой башней.
По этой причине уже 5 мая 1943 года Сталин подписал постановление ГКО №3290 «О восстановлении производства 122-мм корпусных пушек образца 1931/37 года и изготовлении опытных образцов лёгких корпусных пушек». Одновременно запускались работы над новыми корпусными пушками калибров 100 и 122 мм — более лёгких и ориентированных, в том числе, на противотанковые функции. Главным «выхлопом» этих работ стала 100-мм полевая пушка С-3, она же БС-3, а «боковым ответвлением» — 100-мм танковые/самоходные пушки С-34 и Д-10. Что же касается А-19, то её весной 1943 года рассматривали как вооружение СУ-152, но по разным причинам на эту машину орудие так и не попало. Зато в декабре 1943 года орудие установили на опытном образце Объекта 241, переименовав его в Объект 242.
Самоходная установка успешно прошла испытания, показав более высокую скорострельность, да и точность у А-19 была выше, чем у МЛ-20. Почему же ИСУ-122 не приняли на вооружение Красной армии ещё в начале 1944 года, затянув этот процесс до 12 марта? Ответ прозаичен: военные ждали А-19 с клиновым затвором, кроме того, были запущены работы по более мощным орудиям, причём их проектирование началось ещё в 1943 году. Фактически инициатором запуска ИСУ-122 в серию стал Сталин, который собственноручно внёс правки в постановление ГКО №5378сс «Об увеличении производства тяжёлых танков, артиллерийских самоходных установок ИС, мощных танковых пушек и 122-152 мм снарядов» от 12 марта 1944 года. И дело тут вовсе не в мифической «просадке» выпуска МЛ-20. Тех же А-19 за 1943 год выпустили всего на 129 штук больше, чем в 1942 году — план постановления ГКО №3290 оказался завален. МЛ-20 же только в буксируемом виде сдали 1002 штуки, это не считая тех 704 орудий, что поставили на СУ-152 и ИСУ-152.
Причины запуска в серию ИСУ-122 прозаичны: в отличие от ИСУ-152, которая была, прежде всего, штурмовой САУ, новая машина создавалась в расчёте на борьбу с вражескими танками и САУ, обладавшими толстой бронёй. Скорострельность орудия была выше, а боекомплект больше. Более того, сторонникам теории «МЛ-20 не хватило» стоит ознакомиться с тем, как складывался выпуск ИСУ-122. Уже на второй месяц выпуска ИСУ-122 случились первые перебои с А-19. В результате вместо 100 машин сдали 90, а ИСУ-152 сдали 135 штук вместо 125. И такое происходила не раз, не два и не три — каждый раз ЧКЗ «расплачивался» повышением объёма выпуска ИСУ-152. Отчасти поэтому с августа 1944 года в серию запустили ИСУ-122с, оснащённую орудием Д-25с. Это орудие имело и бо́льшую скорострельность, и лучшую бронезащиту системы, а кроме того, занимало меньше места в боевом отделении. Самое же главное, что производителем Д-25с был не завод №172, а завод №9. Ежемесячно сдавалось по 100 ИСУ-122 и по 50 ИСУ-122с. Военные были бы рады полностью перейти на более удачную ИСУ-122с, однако имелись производственные лимиты. Это же орудие шло в ИС-2, а возможности завода №9 были не безграничными.
Кит и слон в чистом поле
Гораздо бо́льшим ореолом различных измышлений и передёргиваний фактов окружено ещё одно детище ЧКЗ — тяжёлый танк ИС-2. Чего только о нём не пишут — то он предназначался для штурма вражеских укреплений, то его отправили в чистое поле, и там он якобы проиграл «Тигру», то у него слабая броня. Самое время прояснить некоторые моменты относительно этого танка.
Откуда же появилась теория о том, что ИС-2 предназначался для борьбы с вражескими линиями обороны? Ответ прост — автор этой теории посмотрел на пушку, причём не очень здоровым взглядом. А теперь давайте вернёмся к тому, почему же в башне Объекта 237 вместо 85-мм пушки Д-5Т вдруг появилось орудие с баллистикой корпусной пушки А-19. Дело в том, что А-19 была самым действенным оружием против новых немецких тяжёлых танков. Более того, рассказы о том, что идея Д-25 появилась по итогам Курской дуги, не выдерживает никакой критики. Работы по танковой версии корпусной пушки Д-2 КБ завода №9 под руководством Ф.Ф. Петрова начало ещё в мае 1943 года, и каких-то существенных проблем в данном вопросе не возникло. Дело в том, что при разработке Д-5 Петров взял за основу установку 122-мм самоходной гаубицы Д-11, которая предназначалась для СУ-122М. Сама же концепция Д-5 предполагала использование стволов четырёх систем: 85-мм пушки с баллистикой зенитки 52-К, 122-мм гаубицы с баллистикой М-30, 122-мм пушки с баллистикой по типу А-19 и 152-мм гаубицы с баллистикой М-10. Проект будущей Д-25 был готов ещё 17 июля (первая дата на эскизе — 14 июля).
Немного зная о том, что такое Д-25Т, можно только посмеяться над рассказами о её недостатках. Фактически у этого орудия лишь один недостаток — низкая скорострельность. Отчасти проблему решили уже в феврале 1944 года, запустив в серию Д-25Т с клиновым затвором. В результате скорострельность выросла с 1,5 до 2,5 выстрелов в минуту. Не так много, но результаты боевого применения показывают, что и этого вполне хватало для эффективной борьбы с немецкими танками. Дальше — ещё интереснее. По могуществу снаряда Д-25Т не имела себе равных среди танковых систем, которые использовались на танках во время Второй мировой войны. Даже если этот снаряд не пробивал броню, то наносил существенные повреждения, чаще всего приводившие к выходу танка из строя. Например, при попадании в верхний лобовой лист Pz.Kpfw.Tiger Ausf.B начиналось растрескивание сварных швов, а ударная сила приводила к поломке элементов трансмиссии. Следующий пункт — кучность. По этому показателю А-19 и Д-25Т были равны немецкой 88-мм пушке Pak 43 L/71 и её танковой версии. Поэтому теории о неточном «бревномёте» являются всего лишь плодами больной фантазии их авторов. Советские прицелы были не хуже немецких, особенно это касается ТШ-17, которые стали ставить с мая 1944 года.
Стоит сказать и пару слов о «бое в чистом поле». Даже если в поле с одной стороны выйдет ИС-2 самого первого выпуска, а с другой стороны «Тигр», то экипажу последнего, оказавшемуся на дистанции 1,5 км и дальше, можно посоветовать одно: «Бегите». На дистанции в 800 м и дальше даже дефектная лобовая броня ИС-2 первых выпусков (а также ИС-85) выдерживала попадания 88-мм снарядов, а на дистанции 1200-1400 м и дальше выдерживала и броня неподвижной бронировки орудийной маски. Кроме того, для выведения ИС-2 из строя требовалось как минимум несколько попаданий с пробитием. Для «Тигра» же попадание советского 122-мм бронебойного снаряда фатально, причём практически на любой дистанции. Что же касается скорострельности, то тут и вовсе всё от лукавого. Первая встреча в поле ИС-2 и «Тигра» случилась под Тернополем, причём для немцев она закончилась самым печальным образом. По итогам боёв 16-17 апреля 1944 года танкисты 11-го гвардейского тяжёлого танкового полка записали на свой счёт 36 немецких танков, преимущественно «Тигров» и «Пантер». С немецкой стороны подтверждается факт атаки именно этих танков. Потери советской стороны — 7 ИС-2, из них 3 безвозвратно. Кстати, один из подбитых танков полка ныне стоит в парке «Патриот» — это тот самый ИС-2М, который находится в ходовом состоянии.
Напоследок стоит заметить, что под Тернополем действовали самые первые ИС-2, ещё с орудиями, имевшими поршневой затвор. Каждый месяц выпуска ИС-2 означал улучшение конструкции танка. Уже с марта 1944 года начался выпуск танков с литыми деталями из стали 70Л, что весьма существенно снизило дистанцию пробития. С мая ставились новые прицелы, а в августе появились первые танки со спрямлённой лобовой деталью корпуса, которую пушки «Тигра» и «Пантеры» не пробивали ни с какой дистанции.
«Кручу-верчу, сравнить хочу»
Само по себе сравнение танков и САУ разных стран — это в принципе довольно интересное наблюдение (в том числе беспристрастности авторов подобных «исследований»). Например, в некоторых изданиях на полном серьёзе сравнивали Т-26 выпуска 1939-1940 годов и Pz.Kpfw.III Ausf.E-F, хотя даже по классификации это танки разных категорий. Pz.Kpfw.III Ausf.E-F примерно соответствовал БТ-7 1939 года выпуска, и по боевой эффективности эти машины действительно похожи. А вот в случае с Т-26 прямым аналогом является Pz.Kpfw.II Ausf.c-C, причём на начало Второй мировой войны оба танка являлись самыми массовыми в своих армиях. Вот только эффективность немецкой машины слегка отличается. И дело тут не только в вооружении: у немецкого танка одноместная башня, да и с обзорностью у неё ситуация, мягко говоря, не лучшая даже на фоне Т-26.
Не менее интересно выглядит ситуация и с точки зрения сравнения боевых машин середины, а также конца войны. Причём это сравнение нередко было весьма странным даже во время войны. Например, после того, как был захвачен немецкий средний танк Pz.Kpfw.Panther Ausd.D, его поначалу сравнивали не с Т-34, а с ИС-2. В тяжёлые танки «Пантеру» записали исключительно по массе, хотя тяжёлой она от этого не стала. Прежде всего, таковой её не считали сами немцы: у них танки тяжёлого типа сводили в ТТБ (тяжёлые танковые батальоны) — так же, как советские ИС и другие тяжёлые танки шли на формирование отдельных гвардейских тяжёлых танковых полков прорыва. Впрочем, это длилось недолго: уже в случае с Т-44 сравнение шло именно с «Пантерой». Что же касается ИС-1 и ИС-2, то они создавались как противовес «Тигру» (то, что масса советского танка оказалась меньше на 10 т, отнюдь не является недостатком). Кстати говоря, сравнивать с «Тигром» американский Heavy Tank T26E3 вполне уместно. Дело в том, что при запуске программы Medium Tank T26 одним из пунктов технического задания было «броня на уровне “Тигра”». А вот британский Centurion с самого начала являлся средним танком и оставался таковым даже в тот момент, когда его боевая масса достигла 50 т.
Не менее интересно выглядит и сравнение самоходных артиллерийских установок. Попытки сравнить самоходки разных классов наблюдаются постоянно, причём инициаторы этого даже не догадываются о собственной неправоте. В результате даже в серьёзных научных работах можно видеть сравнения, вызывающие улыбку. Самой частой «жертвой» такого подхода является самоходная артиллерийская установка Jagdpanther. Её часто называют лучшей в своём классе, но даже не догадываются, к какому классу она относится. Если Pz.Kpfw.Panther нередко относят к тяжёлым танкам, то самоходку Jagdpanther очень часто называют средним истребителем танков, сравнивая её с СУ-100 и GMC M36. Делается это совершенно зря, так как даже изначальный проект назывался schweren Panzerjäger (Pz.Sfl.IVd) (8.8 cm L/71), что явно говорит о том, к какому классу относится машина. Да и направлялись эти САУ в дивизионы, которые оснащались именно тяжёлыми истребителями танков — например, в 654-й дивизион, ранее имевший на вооружении истребители танков Ferdinand.
Таким образом, прямым аналогом Jagdpanther являлась советская ИСУ-122. Что же касается СУ-100 и GMC M36, то их прямым аналогом была немецкая САУ Panzer IV/70, которая превосходила советского и американского противников по броневой защите, но уступала им по целому ряду параметров. К тому же, учитывая вооружение «одноклассниц», броневая защита немецкой самоходки не являлась панацеей, да и лобовая броня СУ-100 оказалась лишь чуть тоньше — 75 мм против 80. При более мощном вооружении шансов победить у СУ-100 было куда больше, особенно учитывая лучшую подвижность и обзорность.
«Кто-то находит, кто-то теряет»
Одним из пунктов, с помощью которого апологеты немецкого танкостроения постоянно пытаются доказать превосходство немецкой брони, является обзорность. Действительно, на начало Великой Отечественной войны с приборами наблюдения (но не с прицелами) дела в СССР обстояли не лучшим образом. Это касалось и качества самих приборов наблюдения, и обзорности в целом. Другой вопрос, что советское танкостроение не стояло на месте — особенно хорошо это видно по состоянию приборов наблюдения и прицелов бронетанковой техники Красной армии на 1944 год. Если в 1941 году у Т-34 имелись, помимо телескопического и перископического прицелов, боковые приборы наблюдения с «зеркалками», то в 1944 году ассортимент был куда шире. На Т-34-85 ставился шарнирный прицел ТШ-16, который, аналогично упоминавшемуся ТШ-17, размещался более удобно, чем ТМФД-7 — это улучшало условия работы наводчика. Также в распоряжении наводчика имелся перископический смотровой прибор МК-IV, впервые появившийся на советских танках в 1943 году. Его обозначение говорит о том, что конструкцию позаимствовали у британского танка MK-IV, то есть Churchill. Поначалу у этих приборов имелись проблемы с призмами, но к весне 1944 года их устранили. Преимуществами MK.IV были возможность кругового обзора, а также быстрой замены верхней призмы, не вылезая из танка. Аналогичный прибор наблюдения был у заряжающего, а также в створке люка командирской башенки. Таким образом, все номера расчёта башни имели приборы наблюдения, обеспечивавшие хороший обзор.
Аналогичная система была принята для тяжёлого танка ИС-2. Самоходные установки семейства ИСУ имели башенки для командира и наводчика, в створках люков находились приборы MK-IV. Ещё один такой прибор находился в створке люка заряжающего. Немного хуже была обзорность у СУ-85, поскольку командир имел не башенку, а колпак, в котором находилось несколько смотровых приборов. На СУ-100 проблемы с обзорностью устранили, особенно это касалось места командира. Основной проблемой осталась обзорность с места механика-водителя, которому явно не хватало его приборов. Вместе с тем, главной задачей было улучшение обзорности боевого отделения, и тут советские танкостроители достигли явного прогресса.
А что же немцы, о которых так много говорят? Как ни парадоксально звучит, но с обзорностью у них дела шли всё хуже и хуже. Особенно это касалось боевого отделения. Судите сами: даже на Pz.Kpfw.IV, первоначально имевшем массу смотровых приборов, к 1944 году для обзора с флангов имелась только командирская башенка. Заряжающий стал совсем слепым, а наводчик смотрел только вперёд. На «Пантере» заряжающий изначально также был слеп, а позже получил перископический прибор, смотревший вперёд и чуть вправо. У наводчика имелся только телескопический прицел. На «Тигре» ситуация была чуть лучше, поскольку в бортах башни имелись смотровые щели. При этом перископический смотровой прибор был только у заряжающего, да и тот не вращался. Pz.Kpfw.Tiger Ausf.B боковых смотровых приборов не имел, так что по уровню «слепоты» был равнозначен «Пантере». Что же касается самоходных артиллерийских установок, то там более или менее нормально дела обстояли у Jagdpanther и StuG 40 Ausf.G. Тем не менее, советские самоходные аналоги они не превосходили. При этом на советских САУ использовались более удобные для работы телескопические прицелы, а на немецких машинах — панорамные прицелы Sfl.Zf.IA.
К 1944 году немцы уже не превосходили, а уступали советским танкам и САУ, причём проблемы выявились ещё летом 1943-го. Те же «Пантеры» с самого начала применения часто становились жертвой флангового огня. Страдали от флангового огня и немецкие тяжёлые танки — например, на Сандомирском плацдарме бо́льшая часть потерь пришлась именно на огонь по бортам Pz.Kpfw.Tiger Ausf.B. Казалось бы, в такой ситуации логично было бы ввести приборы по типу MK-IV, но немцы даже не сделали таких попыток (нечто похожее можно встретить только на некоторых САУ). Поразительная недальновидность со стороны тех, кто на начало войны обладал танками с наилучшей обзорностью.
«Не все архивы одинаково полезны»
Напоследок стоит упомянуть одну боевую машину, разработанную в 1944 году, и ставшую жертвой поверхностных исследований. Речь идёт об ОСУ-76, которая первоначально именовалась как ОСА-76. Из-за не совсем добросовестных исследований возник миф о том, что эта машина создавалась как «общевойсковая самоходная артустановка», которая должна была чуть ли не заменить СУ-76М и которая чуть ли не получалась лучше конкурента. Также утверждается, что разработка машины началась ещё в 1943 году.
Рассказ об ОСУ-76 требует написания отдельного материала, поскольку история этой машины очень бурная и непростая. И всё же стоит прояснить некоторые вопросы, связанные с ней. Для начала, обозначение «общевойсковая самоходная артустановка» используется ровно один раз, а именно в документе, где данная машина предлагалась как дешёвое средство оснащения пехотных частей, а также частей ВДВ. Из того же предложения исходит и информация о наличии ещё двух вариантов машины — ЗСУ и истребителя танков с 57-мм пушкой ЗИС-2. Именно этот документ, находящийся в Архиве экономики (РГАЭ), и послужил основанием для теории. Другой вопрос, что история пишется не по одному документу, тем более что ОСА-76/ОСУ-76 проходила по нескольким ведомствам. Впервые разработка этой машины всплывает в отчёте завода №38 за апрель 1944 года. Эскизный проект машины был готов к концу апреля, при этом расшифровывается он как «облегчённая самоходная артустановка». В самом же проекте конкретизируется и заказчик — разработка именуется как «воздушно-десантная облегчённая самоходная артустановка». Именно по причине использования в ВДВ машина и имела столь небольшую боевую массу. Впрочем, уже на этом этапе возникла идея использовать её для сопровождения пехотных частей. Причина проста: столь лёгкая самоходка имела куда бо́льшую подвижность, чем дивизионная пушка ЗИС-3, кроме того, её цена была бы сравнима с броневиком БА-64.
Уже летом 1944 года обозначение ОСА-76 сменилось на ОСУ-76. Так её называли и в ГБТУ КА, и в ГАУ КА. Летом 1944 года прошли совместные испытания ОСУ-76 и СУ-76М, которые закончились отнюдь не в пользу облегчённой самоходки. Десантная специфика привела к тому, что броневая защита была лишь чуть лучше орудийного щита ЗИС-3, да и в целом машина уступала СУ-76М по всем статьям. Самое же главное, что сама по себе пушка ЗИС-3 не подходила для столь небольшой машины. Вместе с тем, сама по себе идея лёгкой САУ поддержки пехоты была признана Арткомом ГАУ КА интересной. Программу ОСУ-76 не закрыли — требовалось доработать шасси и поставить орудие, имевшее силу сопротивление откату менее 2,5 т. Необходимые орудия были разработаны КБ завода №235 и получили обозначения В-10 и В-11. Кроме того, в ЦАКБ был разработан проект ЗИС-3 с уменьшенной длиной отката. Впрочем, сама ОСУ-76 лишилась производственной базы, поскольку летом 1944 года завод №38 направили в Харьков. Там работы по ОСУ-76 продолжились, но фактически шли в фоновом режиме. Это оказалось связано с тем, что главной задачей стало освоение выпуска Т-44.
Управление ВДВ периодически поднимало вопрос по ОСУ-76, но в 1945 году работы по этой теме затихли. В результате АСУ-76, которая разрабатывалась на заводе №40, создавалась с нуля. Напоследок также стоит отметить, что информация о совместных испытаниях КСП-76 и ОСУ-76 не имеет ничего общего с реальностью. Эти машины вообще не пересекались друг с другом, а совместные испытания проходили КСП-76 и СУ-76М.
Источники:
- РГАЭ
- ЦАМО РФ
- Фотоархив автора
Свежие комментарии