Уголовные дела против сенатора от Карачаево-Черкесии Рауфа Арашукова и его отца, газпромовского функционера Рауля Арашукова, стали ударом по еще одному оплоту этноклановой системы на Северном Кавказе. Много лет семейство Арашуковых разыгрывало карту межнациональных отношений в небольшой республике. За показной заботой Арашуковых об интересах соплеменников-черкесов скрывалась гигантская коррупционная сеть.
Для тех, кто внимательно следит за событиями на Северном Кавказе, арест Рауфа и Рауля Арашуковых вряд ли стал большой неожиданностью. Впечатлили, скорее, его детали: отца-бизнесмена взяли в головном офисе Газпрома, а сына-сенатора – прямо на заседании Совета Федерации. Но все признаки того, что над Арашуковыми сгущаются тучи, были налицо уже давно.
О причастности Арашукова-младшего к убийствам черкесских общественных деятелей Фраля Шебзухова и Аслана Жукова, совершенным еще в 2010 году, много раз сообщали различные источники, ссылаясь на информацию, просочившуюся из следственных структур. О задержании подозреваемых в убийстве Шебзухова стало известно в марте 2012 года. Семья настаивала, что заказчиком является Рауф Арашуков. В конце 2017 года родственники Фраля Шебзухова публично обратились к спикеру Совета Федерации Валентине Матвиенко и федеральным руководителям правоохранительных органов с жалобой на бездействие силовых структур в Карачаево-Черкесии (КЧР). «Вызывает возмущение тот факт, что на протяжении стольких лет прокуратура региона, а также Следственный комитет не желают выполнять свои прямые обязанности. Наше беспокойство связано с тем, что высокая должность заказчика [Рауфа Арашукова] позволяет ему оставаться на свободе», – говорилось в этом обращении.
Не было секретом и то, что старший Арашуков может быть причастен к крупномасштабным хищениям газа в регионах СКФО. Первый – как быстро выяснилось, недостаточный – удар по нему был нанесен в конце 2011 года, когда Рауль Арашуков, возглавлявший тогда ООО «Газпром межрегионгаз Ставрополь», был демонстративно смещен с этой должности после критики со стороны Игоря Сечина, на тот момент вице-премьера правительства РФ. Незадолго до выборов в Госдуму Сечин в статусе первого номера в списке «Единой России» по Ставропольскому краю устроил разнос кавказским энергетикам и газовикам за повсеместное использование непрозрачных схем расчетов за энергоресурсы.
Но принципиального улучшения ситуации отставка Рауля Арашукова не дала – скорее, наоборот. Очень скоро он был назначен советником руководителя холдинга «Газпром межрегионгаз», курирующим газоснабжение СКФО, то есть еще больше упрочил свою давнюю репутацию «газового короля» Кавказа. С того момента долги регионов СКФО за газ кратно выросли, приближаясь к отметке в 100 млрд рублей.
Значительная часть этих долгов, предположительно, является фиктивной. Руководство республик СКФО неоднократно поднимало вопрос о том, что население – основной потребитель газа на Кавказе – за голубое топливо исправно платит, но затем деньги растворяются где-то по пути в Газпром. Судя по тому, что Раулю Арашукову предъявлено обвинение в хищении газа на астрономическую сумму в 30 млрд рублей, эти «реплики с мест» наконец были услышаны федеральным центром.
Система Темрезова
Контроль над газовой отраслью Северного Кавказа Рауль Арашуков установил еще в девяностые годы, возглавив ряд региональных «дочек» Газпрома. Главным покровителем Арашуковых на федеральном уровне тогда считался их родственник Назир Хапсироков, который с 1994 по 2000 год возглавлял управление делами Генеральной прокуратуры, а затем долгое время работал помощником главы администрации президента РФ. Но этот одиозный деятель скончался еще в ноябре 2011 года (за несколько дней до памятного визита на Кавказ Игоря Сечина), а влияние Арашуковых с тех пор существенно выросло. Укрепление этого клана было неразрывно связано с той системой, которая сложилась в Карачаево-Черкесии под руководством ее нынешнего главы Рашида Темрезова.
Назначению Темрезова главой КЧР в начале 2011 года предшествовали драматические события. Случившиеся за год до этого убийства Фраля Шебзухова и Аслана Жукова – первый из них занимал пост советника главы республики, а второй возглавлял черкесское молодежное движение «Адыге Хасэ» – были симптомами очередного обострения борьбы за власть в республике.
Тогдашний ее руководитель Борис Эбзеев, ранее занимавший должность судьи Конституционного суда, не скрывал, что намерен ликвидировать принцип этнического квотирования при назначении на ключевые должности – одну из главных опор этноклановой системы на Кавказе. В Карачаево-Черкесии эта система работает так: пост главы республики неформально закреплен за этническим большинством – карачаевцами, спикером парламента становится русский, а главой правительства – представитель черкесов, третьей по численности национальной группы в регионе.
Однако Борис Эбзеев отказался от сложившейся традиции и назначил главой правительства этнического грека Владимира Кайшева, что незамедлительно вызвало возмущение черкесских активистов, которые в очередной раз поставили вопрос о разделении Карачаево-Черкесии на две республики. В конфликт на стороне черкесов вмешался Александр Хлопонин, полпред президента в новообразованном СКФО, и Борис Эбзеев был вынужден уступить.
Основным кандидатом на пост нового премьера КЧР был назван Фраль Шебзухов, в прошлом начальник отдела по расследованию организованной преступной деятельности и бандитизма МВД по КЧР, пользовавшийся большим уважением среди черкесов. Но после его убийства власть в республике фактически была парализована.
Оплотом оппонентов Эбзеева стал региональный парламент, где заседало немало выдвиженцев предыдущего главы Карачаево-Черкесии – Мустафы Батдыева, при котором в республике произошло громкое убийство нескольких бизнесменов, организованное зятем Батдыева Али Каитовым. В круг Батдыева и Каитова входил и депутат парламента Рашид Темрезов, ставший новым руководителем КЧР. Как гласит одна из версий, ходатайствовали за его назначение не только влиятельные карачаевцы, но и основные черкесские семейства – Арашуковы и Деревы (последние владеют рядом крупнейших предприятий КЧР в торговле, промышленности и АПК). «Эти гады меня победили», – якобы сказал Эбзеев, узнав, что решение о его досрочной отставке принято.
Первые несколько лет правления Рашида Темрезова складывалось впечатление, что Карачаево-Черкесия наконец смогла выкарабкаться из постоянно раздиравших ее конфликтов. Как по мановению руки прекратились громкие заказные убийства бизнесменов, депутатов и общественных деятелей. Перестали выходить на улицы черкесские активисты, вечно недовольные неправильным, по их мнению, распределением должностей. Началась реализация ряда масштабных инвестпроектов, самый главный из которых – новый горнолыжный курорт в Архызе – был быстро введен в эксплуатацию и сегодня, пожалуй, является самым «продвинутым» в СКФО.
Казалось, что с назначением Темрезова – человека, безусловно, с небезупречным прошлым, но в то же время с репутацией «молодого технократа» – был найден некий баланс между задачами развития региона и неотъемлемой клановостью. Но этот баланс предсказуемо оказался чрезвычайно хрупким.
Давка у кормушки
Новым стимулом для обострения межклановой борьбы стал экономический кризис. Несмотря на то, что в начале 2016 года Александр Хлопонин (уже ушедший с поста полпреда, но сохранивший за собой пост вице-премьера, курирующего Кавказ) опрометчиво заявил, что признаков кризиса на Кавказе он не видит, именно Карачаево-Черкесия оказалась одним из наиболее пострадавших от него регионов России. По данным исследований РИА «Рейтинг», в 2017 году КЧР по уровню социально-экономического развития находилась на 78-м месте в стране, по качеству жизни – на 83-м, по уровню долговой нагрузки бюджета – на 72-м и т.д.
Начатые в регионе инвестпроекты не привели к улучшению социального самочувствия его населения – из-за отсутствия рабочих мест КЧР давно находится в списке регионов-«антилидеров» по миграционному оттоку населения, а в целом за семь лет правления Темрезова количество жителей республики сократилось на 12 тысяч человек (более 3%).
Хуже того, в последние два–три года перспективные инвестпроекты стали один за одним разваливаться. В конце 2016 года было свернуто строительство в Черкесске нового предприятия новосибирского холдинга «Обувь России», которое еще недавно преподносилось чуть ли не как панацея от безработицы. В продвижении этого проекта принимал участие лично Александр Хлопонин, предприятию были предоставлены госгарантии, но результат оказался нулевым.
Подал на банкротство из-за больших долгов по кредитам и еще один получивший господдержку проект – фабрика по переработке шерсти «Квест-А», за которой стоял экс-сенатор от КЧР Мурат Суюнчев. Банкротиться стали и крупные частные компании, твердо стоявшие на ногах и без какой-либо помощи со стороны бюджета, например, производитель минеральной воды «Архыз» ООО «Висма». Серьезные проблемы возникли у «жемчужины» бизнес-империи семьи Деревых – автозавода «Дервейс», который сначала столкнулся с падением производства, а в конце прошлого года получил крупные налоговые претензии.
Например, в сфере дорожного строительства фактическим монополистом стала инвестиционно-строительная компания «Кубанское», принадлежащая семье сенатора Ахмата Салпагарова – одного из самых близких к главе КЧР людей. Не осталась в обиде и семья еще одного приближенного Рашида Темрезова – мэра Черкесска Руслана Тамбиева. Его супруга – совладелица компании «Агростройкомплекс», которая тоже регулярно выигрывала крупные тендеры.
Вопиющий разрыв между уровнем жизни основной части населения республики и ее «элиты» стал питательной почвой для новых протестных акций и демаршей, привычно облаченных в этнические одеяния. Первым на этом поле попытался сыграть Рауль Арашуков, который в марте 2015 года демонстративно сложил полномочия главы своей «вотчины» – родного Адыге-Хабльского района КЧР – и заявил, что руководство республики «показывает полное неуважение к черкесам». Это высказывание многими было истолковано как открытый вызов Рашиду Темрезову, до истечения полномочий которого оставался всего год.
Темрезов нашел выход из накаляющейся ситуации в классической формуле «разделяй и властвуй». После его переназначения на новый срок, состоявшегося в сентябре 2016 года, Арашуков был назначен представителем исполнительного органа власти КЧР в Совете Федерации, одновременно став самым молодым членом палаты в ее текущем составе. Но при этом остался недовольным другой черкесский клан, поскольку дорогу Арашукову пришлось освободить бизнесмену Вячеславу Дереву, который получил кресло сенатора еще в 2011 году – предположительно, в благодарность за поддержку Рашида Темрезова в борьбе за пост главы КЧР.
Дальнейшая судьба этой семьи оказалась незавидной: в марте 2018 года Вячеслав Дерев был задержан по подозрению в хищении бюджетных средств путём незаконного возмещения НДС и сейчас находится под стражей, а его родственники испытывают все больше проблем с защитой своих бизнес-активов в Карачаево-Черкесии. На какое-то время Арашуковы почувствовали себя главным черкесским кланом, но этот триумф, как оказалось, был очень коротким.
Тем временем переназначение Рашида Темрезова не привело к снижению градуса конфликтов в Карачаево-Черкесии. В марте 2017 года Совет старейшин черкесского народа, выступив с новыми претензиями к кадровой политике главы КЧР (поводом для этого «по случайному совпадению» стало увольнение черкеса с поста руководителя одной из газовых компаний), заявил о готовности провести в центре Черкесска 5-тысячный митинг – огромная цифра для провинциального городка. Одновременно съезд Конгресса карачаевского народа потребовал проведения прямых выборов главы КЧР, которые последний раз проходили в 2003 году. Внесли свою лепту в очередное межнациональное обострение и абазины – проживающий в КЧР небольшой народ, родственный черкесам. После того, как Рашид Темрезов в грубой форме публично отчитал руководителя местного налогового управления Хазрета Нирова, это стало для абазинской общественности очередным поводом для недовольства этноклановой системой. Очевидно, что
Действующая в Карачаево-Черкесии конфигурация власти сложилась после того, как на прямых выборах главы республики в 1999 году возникла патовая ситуация. Тогда регион оказался на грани раскола между сторонниками двух основных кандидатов – карачаевцем Владимиром Семеновым и черкесом Станиславом Деревым, которого поддержала значительная часть русских. Выходом стал именно принцип этнического квотирования, однако эффективно проработал он совсем недолго. А при Рашиде Темрезове он окончательно себя изжил, став инструментом игры на противоречиях не между народами, населяющими республику, а между кланами, взявшими на себя полномочия говорить от имени этих народов.
В результате перераспределение должностей происходило между узкой группой «элитариев» – той самой «засаленной колодой карт», от которой так хотел избавиться Борис Эбзеев. Силовая нейтрализация клана Арашуковых явно не последнее слово в хирургическом отсечении кланов от власти в КЧР. Отставка Рашида Темрезова, скорее всего, является решенным делом ближайшего времени, и главная интрига лишь в том, в какой форме это произойдет.
Анатолий Радченко
Свежие комментарии