Холодная война и коммунизм наложили отпечаток на детство и юность Маттиаса Маста. Но страх перед Советами он удивительным образом преодолел, когда смог познакомиться со «злом» в непосредственной близости.
Встреча со «злыми русскими»
Маттиас Маст рассказывает, как он когда-то страдал от страха перед советскими русскими, и как его отец освободил его от этого страха, пригласив к себе домой необычных гостей. Воспоминания — это источник силы. В этом убежден представитель поколения «боящихся русских» и призывает делиться друг с другом воспоминаниями.
Краткое предисловие
Я отношусь к поколению, которое испытывало страх перед русскими. На мое детство и юность наложили отпечаток холодная война и коммунизм, этот порожденный Марксом и Лениным призрак, долгие годы бродивший по Европе. Но если говорить точнее, то это был скорее страх перед советскими русскими. Их боялись, потому что они были коммунистами и хотели захватить Запад. Мы жили под угрозой ядерной войны, ощущали ее каждый день на протяжении десятилетий.
Ученые, исследующие эволюцию, говорят, что страх и ощущение опасности могут помочь выжить. Это действительно так, но с некоторыми оговорками. Между страхом и ощущением опасности существует большая разница: страх парализует, а ощущение опасности побуждает к действию. Поэтому желательно, чтобы страх перерождался в ощущение опасности и озабоченность. Этого в эпоху холодной войны не произошло.
Прежде всего в буржуазных кругах не существовало разделения между страхом и ощущением опасности. Культура страха эксплуатировалась политиками повсеместно и стала неотъемлемой частью моих детства и юности.
Мои родители постоянно пытались противопоставить этой культуре страха веру в жизнь. Я всегда видел перед собой их светящиеся и ободряющие лица. Так было и во время их вечерней молитвы у моей детской постели, когда они просили бога воссиять своим ликом надо мной.
Это предисловие очень важно для понимания моей колонки.
Русские пришли в наш дом
В начале октября 1973 года моя мать поехала в Израиль навестить две семьи, с которыми дружили родители. Через пять дней после ее прибытия туда, 6 октября, во время главного еврейского праздника Йом Кипура, египетские и сирийские вооруженные силы напали на страну. Мне как ребенку, росшему в условиях холодной войны, было ужасно осознавать, что моя мать во время войны оказалась в стране, противников которой поддерживают «злые русские». О тех нескольких часах страха, который мучил меня весь день до позднего вечера, когда мать, наконец, позвонила из города Нетания, я потом с ужасом вспоминал многие годы.
Так было до того дня, когда отец привел в дом двух русских — военного атташе посольства Советского Союза и его переводчика. Оба вместе с многими другими официальными гостями присутствовали на учениях батальона войск обеспечения, которым командовал мой отец. На маневры их пригласил федеральный советник Рудольф Гнэги (Rudolf Gnägi), руководитель Швейцарского военного департамента, как тогда называли нашего министра обороны.
После маневров они отправились не в ресторан, а в гости к майору, то есть к отцу. Помимо русских, он привел еще полдюжины швейцарских офицеров, а также итальянского, английского и немецкого военных атташе. Но меня интересовали только русские. «Злые».
«Злые» и «добрые» веселились от души. Пока шоферы достопочтенных господ угощались на кухне сосисками с картофельным салатом, запивая и то и другое свежевыжатым сладким мустом, их начальники в гостиной смаковали благородные вина из погреба моего отца и крепкие напитки из нашего домашнего бара. «Наконец что-то, кроме водки», — сказал русский атташе через переводчика и был вознагражден за этот тост громким хохотом остальных гостей.
Градус настроения повышался. А когда один из офицеров отца сел за пианино и стал играть русские, итальянские, немецкие и, конечно, швейцарские народные песни, а русский атташе с удовольствие пел или подпевал, отец взял слово и сказал короткую речь приблизительно такого содержания: «Этот вечер я хочу посвятить моему почти 14-летнему сыну и произнести старинный тост: там где поют, тебе бояться нечего, у плохих людей песен нет».
Хотя этот тост не совсем соответствовал действительности — к сожалению, и плохие люди поют, — мне он принес облегчение в то тяжелое время страха перед русскими. В конце того вечера, закончившегося в предписанные протоколом 23:00, «злой» русский подарил мне на прощание военный значок, который я с тех пор с почти мятежной и тайной радостью прикалывал к своей куртке.
Вскоре после того вечера был арестован швейцарский бригадир Жан-Луи Жанмарэ (Jean-Louis Jeanmaire), обвиненный в шпионаже в пользу России. В 1991 году я лично познакомился с «самым высокопоставленным предателем столетия». Эта встреча может стать темой одной из моих следующих колонок.
Но вернусь к моему отцу. «Я рад, что возможность пригласить к нам в дом русских военных представилась мне еще до скандала с Жанмарэ. Теперь бы я не решился на это», — признался он мне после ареста бригадира.
Вывод
Насаждение страха еще долгое время оставалось частью официальной политики, но из моего сердца и мозга он исчез. Осталось понимание того, что человеческая жизнь — это необходимость постоянно балансировать между страхом и доверием.
Воспоминания скрасят «самоизоляцию»
Сидеть неделями в четырех стенах нелегко. Это прежде всего относится к пожилым людям в возрасте старше 65 лет, входящим в основную группу риска. Они знают, что ничто уже не будет так, как было раньше, все останется только в их воспоминаниях. Предаваясь ностальгии, можно познать благодать, это может придать сил и помочь обрести эмоциональный баланс, если тело и душа вышли из равновесия. Короче: ностальгия — это лечебное средство для души, для которого рецепта не надо.
Свежие комментарии