Стамбульские переговоры с киевской хунтой, от которых никто особо ничего не ожидал, неожиданно наполнили информационные ленты новыми смыслами. Москва по итогам заявила о готовности сократить военную активность на киевском и черниговском направлениях.
Украина же соглашается на нейтральный безъядерный статус в обмен на гарантии безопасности.
Пошли разговоры о встрече Путина с Зеленским для заключения мирного договора. Аналитики строчат прогнозы. Киевские СМИ торжествуют. Донбасс замер в ужасе. А мещане в это время влажно поглядывают на магазины, руководство которых отказало им в обслуживании просто потому, что они – русские. Экономика и производственные вопросы этих людей волнуют мало. Просто затеплилась надежда на айфоны, курорты, брендовую одежду и возможность хвастаться этим всем в инстаграме.Такие разные печали
Пока западные бренды гордо хлопали дверями, изображая уход с русского рынка, я была в командировке в Донбассе и, к счастью, позорных очередей за евробарахлом не застала.
Возвращаясь на передышку домой через Ростов, я решила скоротать время до поезда в местном торговом центре. Большом, красивом – и подозрительно тихом. Зайдя в отдел косметики (женщина есть женщина), я с удивлением обнаружила там полупустые полки, отсутствие «золотых» скидочных ценников и скорбящих продавщиц.
Почти весь «люкс» ушёл, не работают больше с нами, что дальше – не говорят. Но вы не волнуйтесь! Вернутся, когда всё закончится. Ну и остатки ещё есть какие-то, правда, без скидок они теперь,
– девушка-консультант старалась меня приободрить, как большинство своих клиенток.
По коридорам торгового центра вяло бродили покупатели. Некоторые явно расстраивались: шопинг не задался. Витрины украшают пафосные рекламные баннеры, но двери многих отделов закрыты. Это западные компании решили «наказать» русских покупателей и не продавать им свои товары из-за денационализации Украины. Лишают индейцев – бус.
А мне вспомнились обгоревшие двери маленького продуктового магазина «Саша» в Донецке, рядом с которым упала кассета после удара из «Точки У». Там же перед входом стояла изуродованная «Газель». Кабина грузовичка выгорела, а картошка и какие-то ещё овощи рассыпались из развороченного кузова по всей улице, закатившись между прикрытыми пледами трупами прохожих и осколками стёкол. Спасатели торопливо устраняли последствия разрушений: из выбоин в асфальте хлестала вода, пахло газом. Медики оказывали первую помощь на месте, отправляли пострадавших в больницы. Все работали сосредоточенно, привычно. Только рядом с одним из погибших кричал и что-то бормотал пожилой мужчина. Под толстым покрывалом угадывались очертания тела того или той, кого он потерял.
Через пару часов на попавших под удар ВСУ улицах было чисто. Стёкла смели, кровь смыли, коммуникации починили. Здесь вообще очень чисто. Кусты и деревья в центре, куда редко долетают снаряды, подстрижены, тротуары подметены, а под изъеденными осколками стенами – ровненькие газоны. Коммунальщики восстанавливают работу насосной станции, повреждённой ударом ВСУ, под обстрелами за считаные часы. Дончане берегут свой город, берегут друг друга. Их 8 лет убивают за то, что они русские. Здесь людям некогда переживать об айфонах, курортах, элитной парфюмерии, маникюре и остальном, что входит в обязательный набор культа потребления.
Интересно, сколько наших сограждан после нанесённого западными производителями оскорбления смогут радоваться тому, что их «простили» и облагодетельствовали возможностью заплатить за очередное барахло? Хочется верить, что таких немного. Может, им стоит потратить высвобожденное от шопинга время на наведение порядка на улицах? Или на налаживание импортозамещения?
Ад, в котором нет права кричать
Поезд, который вёз меня домой, был фирменным, купе – женским. После короткого знакомства и ответа на дежурный вопрос, откуда еду, одна из соседок – холёная, ухоженная женщина примерно моих лет, замкнулась. Ей явно не хотелось портить себе поездку конфликтом, но я для неё начала представлять всё то, что лишает привычных радостей жизни. Но удержаться от жалоб она не могла. Теперь вот и питание в поезде одноразовое. И кормят так себе. И вообще – что теперь будет? Спецоперация всё поломала.
А я вспоминала пожилого мужчину, которого вывозили из Волновахи волонтёры отряда «Ангел». Они ехали туда на машинах, набитых хлебом и бутылями с водой, поверх продуктов лежали автоматы. Я напросилась с ними в рейд, отправилась без маркировок «Пресса» – хотела увидеть всё без купюр.
В Волновахе на соседних улицах в тот день ещё шли зачистки. В чужие дворы мне строго сказали не ходить: там трупы и, что ещё хуже – растяжки. Покидая территорию, неонацисты заминировали даже кладбище.
Наш подопечный по имени Владимир оказался серьёзно ранен: пару дней назад он неосторожно вышел во двор во время обстрела «градами» и получил осколки в живот и руку. Начиналось воспаление, вывозить мужика надо было срочно.
Дом его разбомблён, но сохранились две отапливаемые комнаты – бесценный жилой ресурс этой холодной весной. Увидев нас, Владимир плакал и смеялся, показывал нам свой иконостас и боевые самодельные тренажёры на заднем дворе – как-никак, в прошлом наш герой был чемпионом СССР и Украины по боксу.
И ещё он рассказывал, как их обстреливали танки ВСУ.
Это был ад, в котором у тебя даже кричать права нет!
– вспоминал он.
А перед самым отъездом наш подопечный потребовал, чтобы мы отнесли хлеб и воду в дальний конец улицы – его соседям, до которых добраться непросто. Для этих людей даже одноразовое питание было большим праздником.
Только за победу!
После того как итоги стамбульских переговоров были озвучены, мне начали писать и звонить знакомые с ДНР. Они хотят знать, что происходит. Они помнят Минские соглашения с бандеровцами и знают им цену. Их самый большой страх, самый кошмарный сон – что Россия бросит всё на полпути и уйдёт.
А я всё вспоминаю село Безыменное и очередь беженцев из Мариуполя. Там на капоте старенькой «пятёрки», на которой им только что удалось вырваться из горящего города, разводила кипятком чай и супы быстрого приготовления молодая пара. В салоне сидели их дети. Муж был ранен в плечо и ногу – так парня «проводили» до подвала украинские националисты, когда он делал вылазку за одеждой.
Русские солдаты поделились с семейством едой и дали им денег на первое время, ведь вывезенные гривны удастся поменять не сразу.
Как и многие из тех, кто только что выбрался из-под обстрелов, ребята как будто находились в изменённом состоянии рассудка. Мы поговорили немного, и я отправилась в магазин за каким-нибудь перекусом. Но там меня неожиданно догнал глава семейства и потребовал записать его речь на камеру, чтобы все «узнали правду».
Только за победу биться, только за победу. Не надо никаких соглашений, никаких переговоров. Надо топтать украинскую власть. Полностью. Зеленский – п****ара. Он говорил на присяге: «Я сделаю так, чтобы украинский народ никогда не плакал». А вот я уже плакал дважды, мне тридцать лет. Спасибо!
– выпалил парень и убежал из магазина. Я передала ему с собой конфеты детям.
Что с того?
Сейчас я в Питере. Прямо под окнами толпы земляков штурмуют супермаркет «Призма», часами стоят там в очередях и тележками скупают всё подряд. Финская сеть с апреля уходит из России и реализует всё со скидками. Через стеклянные витрины видно: на полках уже почти ничего не осталось. У выхода из магазина пара молодых петербуржцев утрамбовывают громадные пакеты с добычей в багажник. Слышу, как девушка говорит мужу: «Ну, может, они скоро сторгуются там с Украиной, прекратят воевать, и снова все магазины откроются».
Эти люди не понимают, что Россия ни с кем не воюет и не торгуется. Мы защищаем право Русского мира на жизнь. Защищаем наших братьев. Защищаем русских детей. Защищаем донецкую старушку, активистку Русской весны, вся семья которой ушла на фронт. Эта женщина рассказала мне:
В 2014 году мы знали, что за нами – Россия. Они бы сломали нас и пошли дальше. Это фашисты, и мы готовы были драться с ними, с этим режимом. А сейчас вы пришли, и скоро всё закончится, наступит мир.
Мы защищаем себя. И те, кто за это имел наглость назвать русских покупателей недостойными обслуживания, унизить их – не должны иметь права вернуться на нашу землю. Они показали, что они нам враги. А деловые отношения с врагом – это предательство.
Свежие комментарии