8 сентября в Белоруссии искали Марию Колесникову, Антона Родненкова и Ивана Кравцова. Двоих нашли. Ее нет. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников услышал рассказ двух этих молодых людей, как Мария Колесникова становилась героем,— и хотел бы понять, кто теперь они сами. А на Комаровском рынке Минска всем уже понятно все.
Утром все в Белоруссии были озабочены, казалось, лишь поисками Марии Колесниковой. Про ее соратников, Ивана Кравцова и Антона Родненкова, все было примерно понятно: пересекли белорусско-украинскую границу, Иван Кравцов оставил сообщение на мобильном телефоне о том, что они это делают — и сделали. Белорусские госканалы сообщали, правда, что нашли эту запись в телефоне, а телефон — в машине, в которой ехали беглецы, и выглядело это очень вяло, впрочем, легко списывалось на издержки белорусского госкреатива.
Те двое пропавших были так или иначе на Украине, то есть в безопасности. А вот насчет Марии Колесниковой оставались вопросы. Главный был тем же, что сутки назад: где она и что с ней? Вроде бы пересекла границу своей страны в направлении Украины? Или она все-таки порвала паспорт и осталась в Белоруссии? Она доехала до границы с Украиной? Вернулась в Белоруссии? Где Мария Колесникова?!
Утром я связался с единственным членом президиума Координационного комитета, который теперь оставался в Минске (хотелось надеяться, что Мария Колесникова вскоре присоединится к нему), с Максимом Знаком, и он поделился своим личным прогнозом: не исключено, что если она осталась в Белоруссии, то ее теперь задержат по уголовному делу, которое было заведено еще раньше, и будут держать в СИЗО, пока не появится больше определенности, а что же вообще будет со страной.
Тогда более понятной становилась тактика российской стороны: пока поддерживать его, чтобы не идти на поводу у революционеров, не обрушить, не дай бог, экономику Белоруссии (хотя кто сказал, что с новым президентом, если он придет прямо сейчас в результате новых выборов, только более ранних, она прямо сейчас и рухнет?) и не создать дополнительных проблем России, в том числе с волной или даже цунами мигрантов, а потом, на выборах — не поддерживать господина Лукашенко, который и так уже много лет не вызывает никакого доверия (и особенно — его договороспособность). Или даже поддерживать, например, кого-то другого (Марию Колесникову, например), что станет и вообще приговором действующему президенту.
Так или иначе, но хотелось бы для начала понять, где находится Мария Колесникова, порвавшая свой белорусский паспорт, чтобы остаться в Белоруссии. Неделю назад она говорила мне в интервью, что готова стать лидером оппозиции, хоть ей и тяжело уже сейчас. И она даже объявила о создании политической партии «Вместе!». Но на самом деле лидером, единоличным и безоговорочным, а то и символом нации делал ее, по моим представлениям, один этот жест, разорванный паспорт (на этом фоне переставала существовать как еще один кандидат на пост президента Светлана Тихановская, паспорт свой сохранившая в целости).
У белорусских спецслужб имелась своя версия, не такая комфортная для Марии Колесниковой. Ее подробно прокомментировал Максим Знак: «Я не верю ни на секунду в правдивость озвученных официальных версий. Я жду, когда вернется связь и они сами все расскажут (но связи все не было, и даже к вечеру.— А. К.). Я не знаю, что произошло, но я охотно верю, что она разорвала паспорт или выскочила из машины... В любом случае у них (правоохранительных органов Белоруссии.— А. К.) не получилось. Сейчас они говорят, что Маша задержана,— ок, значит, ответственность за нее несет наше государство. А с задержанием сейчас разберемся.
Она бы внезапно "исчезла", не сказав о своих планах никому, так что Иван (Кравцов.— А. К.) и Антон (Родненков.— А. К.) подняли бурю, поставили на ноги адвокатов, сами отправились ее искать и тоже пропали. Так себе конспирация — бежать из страны, предварительно подав заявления о пропаже человека: родственники Марии и Ивана такие заявления подали. Но возьмем только историю "прорыва" границы!»
Максим наконец пересказал версию властей: «Представьте, три человека в BMW-"единичке" проходят паспортный и таможенный контроль — ура, свобода. Потом они едут и их хотят остановить, но они срываются с места, выбрасывают Машу из машины, потом где-то бросают машину вместе с записанным на телефон обращением (тем, которое сделал Иван Кравцов.— А. К.) и убегают в предрассветную темень. Все выглядит вполне правдоподобно?..» Нет, Максим, не все, если вы это хотели услышать.
«Давайте по порядку,— продолжал он.— В BMW-"единичку" надо разместить три человека. Какая вероятность того, что на заднем сиденье окажутся двое?»
Вообще-то была такая вероятность.
«Ок,— соглашался он в своем Facebook,— допустим, сели вдвоем, так удобнее. И вот сзади сидит Мария Колесникова и Антон Родненков. Два вопроса: зачем он будет, как нам говорили, выталкивать Машу из машины (ведь BMW — это не воздушный шар, и вряд ли нужно избавляться от лишнего груза) и как он сможет это сделать?»
«Дальше вопросы только множатся,— говорил Максим Знак.— Почему бросили машину, если объехали патруль? Каким образом покинули территорию? Почему их не догнал пограничный патруль? Почему оставили в машине телефон с предварительно записанным признанием? Наконец, почему геолокация этого телефона (равно как Машиного) у меня на телефоне по-прежнему показывает Минск?..»
Публицистического накала рассуждения Максима Знака достигли только сейчас: «Да какая разница, как ответят на эти вопросы. Всем все понятно. А мне интересно, что Маша вернула их в правовое поле, и сейчас надо будет обосновывать задержание. Скажите, какое преступление или хотя бы правонарушение совершает гражданин Республики Белоруссия, который прошел таможенный и паспортный контроль и которого "выкидывают" из машины, когда водитель не подчиняется требованиям патруля? Вообще что нарушает этот человек? Судя по всему, Машу должны выпустить в ближайшее время — ведь вчера ее, получается, не задерживали, а сейчас оснований для задержания нет. Браво, Маша, это лучший перформанс и просто гениальное возвращение в юридическую плоскость».
Но сейчас хотел ей помочь в том числе и как ее адвокат, подсказывал ей даже, если бы она его услышала, как ей действовать и что говорить.
Между тем в Минске уже собирались на марш в ее поддержку. Марш должен был стартовать от Комаровского рынка: оттуда у него было больше шансов идти без помех довольно долго; гораздо больше, чем было бы шансов вообще стартовать из самого центра, от площади Независимости например.
А во Дворце независимости Александр Лукашенко давал интервью российским телеканалам. «Мы знаем,— говорил он,— кто стоит за всеми этими Telegram-каналами! Это американцы! Мы все должны понимать, что сейчас дело не в Белоруссии. У них главная цель — Россия! Поэтому вы (российские журналисты как граждане РФ.— А. К.) не расслабляйтесь!»
Он пугал, но страшно не было. Тем более что за самим Telegram и вовсе стоит гражданин РФ.
Господин Лукашенко объяснился и насчет своего явления с автоматом у Дворца независимости: «Мое появление с автоматом означало только одно: я никуда не убежал и готов защищать мою страну до конца».
И вот тут они полностью сошлись в позициях с Марией Колесниковой. Она тоже не хотела никуда не убегать. Впрочем, и бегать с автоматом тоже не хотела.
Однако Марию Колесникову Александр Лукашенко уже знал. И не только ее, похоже, но и ее сестру. Иначе не рассказал бы, что Мария Колесникова хотела бежать к сестре на Украину, но не вышло у нее.
Между тем Александр Лукашенко высказался и насчет Координационного совета в целом: «Я не буду разговаривать с Координационным советом оппозиции, потому что я не знаю, кто эти люди (заодно и познакомился бы.— А. К.). Они никакая не оппозиция. Все, что они предлагают,— это катастрофа для Белоруссии и белорусского народа! Они хотят разорвать все наши связи с братской Россией (это совсем, вообще ведь не так. Ну зачем же? — А. К.), хотят, чтобы у нас были платными образование и медицина (опять не то, хотя уже не так далеко от истины.— А. К.). Они хотят, чтобы все наши промышленные предприятия были уничтожены, а рабочие стали бы безработными! (без комментариев.— А. К.)».
Но главным, повторяю, было то, что он сказал про возможность досрочных президентских выборов. В которых он, в конце концов, мог бы и не принять участие.
Те, кто ему не верил, между тем стояли третий день и в длинной, за сто человек, очереди в кафе O’Petit на проспекте Победителей, 3. Это было то самое кафе, где во время Марша единства неизвестные люди в гражданской одежде, в масках и капюшонах, задерживая, по сути, подростков, разбили витрину.
И вот теперь тут была постоянная очередь. Казалось даже: ну очередь и очередь, что такого-то? Никто тут не говорил, что стоят специально для того, чтобы поддержать пострадавшее кафе и что на самом деле это такая очередная креативная форма протеста или даже миссия. Нет, стояли молча, да и все. Только стоять было долго. Чтобы зайти внутрь, попасть к кассе (а на самом деле припасть) и купить себе кофе (здесь были кофе и вино, но я так и не увидел за эти полтора часа, чтобы кто-нибудь купил себе хоть стаканчик навынос), надо было потратить полтора часа. Но стояли, а чего такого.
Вдоль очереди проходила женщина, которая сердобольно говорила нам:
— Там на входе бесплатные булочки лежат! Идите поешьте, пока голуби их все не съели!
В этом был резон: на крыше дежурили в напряженном ожидании сотни голубей, которым и правда время от времени что-то доставалось как результат добросердечия стоявших в очереди: и кексы, и другая очень неплохая выпечка…
Вот в таком же полном молчании кто-то из тех, чья очередь уже подходила к многострадальной витрине, и начинал разбрасываться кексами (конечно, они же бесплатные), так что в настоящем выигрыше от действий неизвестных в масках были прежде всего именно голуби (просто потому, что минусов для них в этой ситуации вообще не было: им даже витрину не пришлось менять).
Очередь была тише воды ниже травы, никто тут ни с кем, повторяю, особенно не переговаривался; обычная, хоть и длинная очередь…
Но все тайное становилось явным, когда мимо проезжал на самокате какой-нибудь юноша, который вдруг кричал изо всех сил:
— Жыве Беларусь!
И тут вся очередь, где все только что были вроде сами по себе, вскидывалась в едином порыве с вытянутыми руками и двумя пальцами буквой V:
— Жыве!!!
И через пару секунд опять все тут вроде были уже ни при чем…
Ну и когда рассчитывались за кофе, могли повторить:
— Жыве Беларусь!
— Жыве! — откликался и официант, по-моему, более чем искренне.
Между тем в Киеве Антон Родненков и Иван Кравцов в половине восьмого вечера начали давать пресс-конференцию, и наконец-то все пазлы сложились, картина дня и ночи стала, можно сказать, исчерпывающе ясной.
С Иваном Кравцовым происходило примерно то же, ему при этом еще рассказали, что на прежней работе он превышал служебные полномочия и злоупотреблял служебным положением, поэтому на него вот-вот заведут уголовное дело, срок по которому — от 5 до 12 лет.
— Но прежде всего их интересовала возможность вывоза Марии Колесниковой за границу,— рассказывал Иван Кравцов.— Они объясняли, что это будет деэскалация обстановки. Один из вариантов — на моей машине… Наконец они сказали, что Мария Колесникова будет и так доставлена на границу. Я понял, что ее хотят доставить насильно.
Антону Родненкову, в свою очередь, сказали, что месяцев 18, пока будут расследовать дело Ивана Кравцова, его тоже продержат в СИЗО, но что есть отличное решение: пересечь границу, да и все.
— И они сказали: там, на границе, к вам подсядет Мария Колесникова,— добавил Антон Родненков.
В общем, парни-то согласились.
Антона привезли на пограничный пункт «Александровка» на BMW Х6, который на большой скорости этот пункт проехал и остановился на нейтральной территории. Потом Антону предложили перейти в машину Ивана, который уже сидел за рулем своей BMW Х1.
У Ивана проверили документы, причем он рассказал, что пограничник посмотрел в паспорт Марии Колесниковой, сличил ее фото с лицом мужчины лет 45, тоже сидевшего сейчас в машине, и сказал: «Да, Мария, спасибо…»
Паспорта всех троих теперь лежали на пассажирском сиденье.
— Тут появилась Мария,— продолжил Антон,— я понял, что ее вели силой, она сопротивлялась, кричала, что никуда не поедет… Ее затолкали в машину, она увидела свой паспорт, разорвала его на много мелких кусочков, потом пожмякала их и выкинула в окно неизвестным молодым людям, которые окружали машину. Потом она открыла окно и вышла… через заднее окно… и пошла в сторону белорусской границы.
Вот так она вышла. И пошла в сторону белорусской границы.
Это была уже просто баллада. В ней были герои и — нет, не герои.
— Моя задача была, как только Мария сядет в автомобиль,— продолжил Иван,— нажать на газ и со всей скоростью поехать в сторону украинской границы, но я эту задачу, к сожалению, провалил, я не стал очень быстро передвигаться, я дал возможность Марии Колесниковой покинуть автомобиль…
Он говорил о себе очень уважительно.
— Сотрудники говорили мне: «Мария волнуется, у Марии панические атаки, Марию нужно успокаивать…» — перехватил инициативу Антон.— Но как только я услышал первые слова от Марии, когда ее вели, я сразу понял, что Мария находится в прекрасной форме. Мария была, как всегда, бодра! Она была, как всегда, приподнята духом, в ней чувствовалась энергия! У нее никакого желания покидать Белоруссию не было!
Все-таки это был настоящий пресс-секретарь Марии Колесниковой.
— Чтоб вы понимали,— добавил Иван Кравцов,— Мария Колесникова — настоящий герой! После 12 часов допросов неизвестно где она продолжала с полной силой требовать справедливости, требовала адвоката, выглядела отлично и абсолютно продолжала следовать заранее согласованному плану!
Согласовать она его успела, надо было понимать, только с собой.
— Ее забрали сотрудники обратно в микроавтобус, подвисла пауза, все поняли, что без паспорта на территорию Украины въехать нельзя, более того, и принудительно нельзя, и мы не выглядели как люди, которые активно содействуют этому процессу,— рассказал подробности опять и про свое достойное поведение Иван Кравцов (Антон Родненков, надо сказать, не страдал этим.— А. К.)…— И тут я увидел, как из леса неожиданно поперек дороги начинает выезжать синий микроавтобус! Мы поняли, что ситуация складывается довольно неприятно, я нажал на газ, и мы элегантным маневром по обочине на всех 220 лошадиных силах уехали от того микроавтобуса, который не успел заблокировать дорогу!
И от микроавтобуса с Марией Колесниковой тоже.
Они ее бросили там.
И это тоже надо было понимать.
И главное — теперь снова совершенно неизвестно, где она.
За ними, по словам Ивана Кравцова, образовалась погоня, но они долетели до украинской границы, где их встретили приветливые украинские пограничники.
Встретили их и в самом деле очень и очень дружелюбно. И вот они уже в Киеве дают пресс-конференцию.
А почему вы свои паспорта-то не порвали на мелкие кусочки, только и хотелось спросить мне. Она же там осталась. Как же вы… Антон!..
Надо же, он через несколько минут ответил.
— Я не способен на такие поступки,— сказал Антон Родненков,— как она. Поэтому она является лидером оппозиции, а я являюсь пресс-секретарем.
К этому нечего было добавить. Сказал честно и снова — как пресс-секретарь, который прямо сейчас на пресс-конференции формировал образ своего ньюсмейкера.
А главное, думал я: каждый мог теперь вообще-то спросить и себя самого, как он поступил бы на месте этих ребят, Антона и Ивана. И каждый ли нашел бы в себе силы ответить хотя бы как они? А может, кстати, и нашел бы…
При этом поступить так, как она, мог я вообще не очень понимаю кто еще. Так люди открывают в себе то, о чем и сами, уверен, не подозревали. Так и героями становятся.
Собственно говоря, на Комаровском рынке Минска в седьмом часу вечера 8 сентября примерно так, как выяснилось, и считали. Здесь собирались в поддержку Марии Колесниковой, но сначала я что-то не заметил готовых митинговать. Так, стояли несколько девушек, и что-то условно красно-белое мелькало в их одеждах. Тут же стояли три тех самых «бусика» без номеров, из которых очень быстро вышли люди в балаклавах и начали искать молодых людей. Нашли все же двоих, девушки вступились за них — и началось. Несколько девушек тоже оказались в результате в микроавтобусах: пол сопротивляющихся все меньше кого-то сдерживает здесь.
Девушки держались вместе, но им было все труднее, однако я обратил внимание, что людей вокруг них становится с каждой секундой все больше. То ли это были те, кто специально ехал на митинг, то ли люди просто на рынок шли или с рынка.
И задержания продолжались бы, но тут произошло неожиданное. К протестующим подошел человек в костюме с рацией и даже представился: заместитель начальника Советского РУВД… И заговорил сразу со всеми.
— Закон, какой бы он ни был,— это закон! — объяснял он им, и эту фразу мне хотелось записать как можно точнее.
Похоже, он не очень одобрял этот закон.
Ему со всех сторон что-то кричали, в основном «Верните наших детей!», и его самого почти не слышали. Да и он их тоже уже, конечно.
— Поговорите с нами! — кричали ему.
— Я вам говорю! — кричал он в ответ,— а вы балаган устроили!..
Через пару минут он уже срывался, хотя сначала хотел, видимо, и правда вступить в беседу:
— Вы что, курите что-то?!!
— Мы курим?!!
При этом результат его неожиданного появления оказался, по-моему, непредсказуемым и для него тоже. Его коллеги перестали задерживать людей, видя, что он с ними разговаривает, а сама толпа минут через пять была уже просто огромной.
Он ушел, и теперь эта толпа скандировала:
— Ма-ри-я!
Колыхались плакаты:
«Мария, ты наш герой, и что бы ни случилось, мы с тобой!»
«Я никогда никуда не сбегу! Я лучше съем на границе свой паспорт!»
«Верните нашу Машу!»
«VIVA Maria!»
Что и требовалось доказать.
Свежие комментарии