Не хотелось бы выступать в роли Капитана Очевидность, но напомню читателям, что главной причиной проигрыша первой чеченской войны, официально оформленного Хасавюртовскими соглашениями в августе 1996 года, стала усталость от войны российского общества.
Российская армия, хотя и установила формальный контроль на всей территорией республики, постоянно сталкивалась с масштабными атаками боевиков (непосредственным поводом к Хасавюрту стала так называемая операция «Джихад», в ходе которой боевики вновь установили контроль над значительной частью Грозного) и регулярные масштабные теракты на территории самой России, наиболее громкими из которых стали захваты заложников в Буденновске и Кизляре.
В результате господствующим стало мнение, что «народ победить невозможно», а посему «пусть катятся на все четыре стороны». Хасавюртовский мир и стал фактическим оформлением этого «развода», пусть и с отсрочкой на пять лет, в течение которых российский суверенитет над территорией ЧР сводился лишь к социальным выплатам жителям республики (которые до них все равно не доходили) и прочим бюджетным расходам. Эти выплаты фактически были репарациями.
27 января 1997 года в Ичкерии прошли президентские выборы, фаворитами которым считались три человека: и. о. президента ЧРИ Зелимхан Яндарбиев, начальник Главного штаба армии ЧРИ Аслан Масхадов и Шамиль Басаев.
Масхадов провозглашал своей целью создание независимого демократического светского чеченского государства. Этому должны были способствовать, на его взгляд, как установление мирных добрососедских отношений с Россией, так и укрепление взаимовыгодных контактов с Западом.
Басаев и Яндарбиев позиционировали себя как радикальные исламисты, сторонники построения шариатского государства и дистанцирования от России. В итоге убедительную победу на выборах одержал Масхадов, набрав более 59 процентов голосов избирателей.
Тем не менее Чечня осталась черной дырой, в которой регулярно исчезали похищенные на территории России люди, безопасной тыловой базой практически всех направлений криминального бизнеса.
Теракты, следы которых шли в Чечню, также продолжали происходить с удручающей регулярностью. Республика стала базой для множества исламистских группировок, главным образом ваххабитов, местом вербовки и обучения их новых адептов как из самой Чечни, так и из других российских регионов. Хватало добровольцев и из мусульманских стран дальнего зарубежья.
Масхадов пытался бороться с ваххабитами, дело доходило до серьезных боестолкновений между ними и «регулярными» войсками правительства ЧРИ. Как-то даже он объявил ваххабизм вне закона, но всегда был вынужден идти на попятную.
У полевых командиров была реальная сила, основанная на добытой в боях славе и популярности, закаленных в тех же боях формированиях, контроле над теневыми финансовыми потоками от нелегальной добычи нефти и криминального бизнеса, ну и, конечно же, на «вспомоществовании» от спонсоров международного терроризма.
Для последнего, помимо идеологической заряженности, были и сугубо прагматические причины. Не только отдельные полевые командиры, но вся Ичкерия в целом не могли предложить миру никакого экспортного «товара», кроме русофобии, враждебных действий в отношении России, наконец, просто джихада против неё. На более низком уровне сама экономическая ситуация не давала простым чеченцам, особенно молодым, никаких вариантов средств к существованию, кроме как вступления в банду местного авторитета.
Вылилось это в августе 1999 года во вторжение банд Хаттаба и Басаева в Дагестан, когда абсолютно реальной стала угроза отторжения региона от России. Для нового российского руководства стало очевидным, что неподконтрольная Чечня-Ичкерия всегда будет кровоточащей раной на теле России и лечение может быть только оперативным и радикальным.
Что же касается Масхадова, то сразу после вторжения Басаева и Хаттаба в Дагестан он объявил их изменниками чеченского народа, но, когда российские войска вошли на территорию Чечни, объявил России газават (священную войну). В общем, согласно известной формуле, возглавил то, чего не смог предотвратить.
Вторая чеченская кампания также получилась весьма тяжелой. На установление территориального контроля над республикой площадью 16 тыс. кв. км (для сравнения: Херсонская область ― 28 тыс. кв. км) ушло более полугода, три месяца продолжалась ожесточенная битва за Грозный.
Многие годы ушли на борьбу с прятавшимися в горах крупными отрядами боевиков, России пришлось пережить чудовищные теракты, а проявления бандитского подполья на Кавказе случаются до сих пор. О финансовых издержках, думаю, можно и не говорить.
Тем не менее ни у кого, кроме самых отмороженных «врагов режима», не вызывает сомнений правильность принятого тогда и выдержанного, несмотря на все сложности и издержки, решения. Время подтвердило его правоту.
Сегодня же Россия проводит Специальную военную операцию. Её официальными целями в самом начале были обозначены защита Республик Донбасса и предотвращение угроз безопасности России, исходящих с территории Украины, что подразумевало гарантии невступления Украины в НАТО, её демилитаризацию и денацификацию.
Т. е. подразумевается компромисс, включающий сохранение нынешнего государства Украина на определенной территории. Возможность такого компромисса активно обсуждается в Международном политсообществе и сейчас, некоторые государства активно продвигают его, пытаются выступить в качестве посредников.
Но способно ли такое решение обеспечить полноценное выполнение тех задач, которые ставило российское руководство, приняв, безусловно, крайне тяжелое решение о начале СВО. Опыт Хасавюрта и его последствий наглядно показывает, что нет, события после заключения такого «мира» практически наверняка начнут разворачиваться по аналогичному чеченскому сценарию.
Говорить о том, что «джентльменам» с Запада и непосредственно из Киева нельзя верить ни на слово, ни на обязательства, нанесенные на бумагу, это в очередной раз выступить в роли Капитана Очевидность.
К сожалению или к счастью, нет пока планетарных суда и полиции, которые могли бы объективно и беспристрастно рассмотреть любые межгосударственные споры, в том числе по выполнению заключенных договоров, а главное, располагающих «физической» силой, дабы принудить любого к исполнению своих решений.
Поэтому любые международные договоры работают лишь до тех пор, пока обе стороны заинтересованы в этом либо если у одной из них есть ресурс заставить «контрагентов» их исполнять (часто эти вещи взаимосвязаны).
И тут нужно отметить, что, вопреки распространённому мнению, начать или возобновить масштабные боевые действия не менее сложно, чем их закончить. Это всегда крайне серьезное решение, и повод для него должен быть весьма веским.
Поэтому проигравшая сторона если не сразу, то со временем начинает прибегать к тактике сначала «на грани фола», затем «мелкого фола», каждый из которых не тянет на сasus belli (повод для войны), особенно когда победителям совсем неохота вновь «седлать коней», а дальше все идет по нарастающей.
Так, руководство Германии сразу после поражения в Первой мировой войне начало готовить почву, дабы как можно быстрее избавиться от Версальских ограничений, едва для этого возникнут условия.
Германии разрешили лишь немногочисленную профессиональную армию (100 тыс.) с длительным сроком службы, чтобы не было подготовленного мобрезерва, но в рейхсвере дело поставили так, что каждый солдат был уже подготовленным унтер-офицером, а унтер ― лейтенантом. Одновременно по стране создали сеть военно-спортивных клубов, где молодые люди проходили военную подготовку «без отрыва от производства». Точно так же тысячи людей при поддержке государства увлеклись авиаспортом.
Втихаря произведенные опытные образцы боевых самолетов и бронетехники вывозились в СССР, где на секретных полигонах офицеры рейхсвера вместе с советскими коллегами отрабатывали их конструкции и тактику применения. А еще коммерческое КБ разрабатывало для третьих стран подводные лодки, которые самой Германии строить запрещалось (так сохранялись и развивались компетенции).
Гитлер же через год с небольшим после прихода к власти для начала объявил о восстановлении запрещенного Версальским договором Генштаба рейхсвера (ну это же не сasus belli, очевидно). Страны Антанты ограничились дежурными протестами.
А дальше шаг за шагом был возобновлен призыв в рейхсвер (и численность его, понятно, далеко вылезла за разрешенные 100 тыс.), в один прекрасный день объявлено о возрождении люфтваффе, в котором сразу оказалась тысяча самолетов и т. д.
Можно ли сомневаться, что в случае соглашения о «демилитаризации» Украины события будут развиваться по аналогичному сценарию, только гораздо быстрее. Ничто не помешает военнослужащим ВСУ ездить на стажировку в страны НАТО и осваивать там образцы западной техники, а украинской молодёжи получать военные навыки в рамках украинского аналога ДОСААФ или парамилитарных образований (о них ниже). И это не говоря об уже имеющихся сотнях тысячах ветеранов с боевым опытом.
Причем перед Украиной не будет стоять задача восстановления и развития своего ВПК: нужную для часа икс матчасть натовцы будут производить и накапливать на своих складах, чтобы в нужный момент в течение нескольких дней, максимум недель, передать её подготовленному личному составу ВСУ.
И даже сложно представить, как может выглядеть денацификация в реалиях незалэжной. Ведь законы, запрещающие нацистскую идеологию (наряду с коммунистической) действуют на Украине и сейчас. Но можно ли рассчитывать, что они будут исполняться более последовательно, чем до СВО, когда они не соблюдаются от слова «совсем», и будут ли у России рычаги, дабы добиться этого?
Очевидно, что всё будет происходить с точностью до наоборот: на эмоциональной послевоенной волне будет тотальная «нацификация», которая затмит всё происходившее поныне, включая и годы после Евромайдана. Сила и влияние радикального сообщества, и до СВО бывшего определяющим на Украине, возрастет на порядок.
На всех уровнях будет насаждаться тотальная ненависть ко всему русскому, проект «Оскотинивание», о котором мы недавно писали, будет доведен до логического завершения, дабы Россия на поколения вперед получила у своих границ многомиллионное стадо злобных, лишенных всякого человеческого начала, живущих только ненавистью к России дикарей.
Исторический опыт наглядно показывает, что выйти из режима анти-России Украина не сможет даже при наличии «доброй воли» как стран Запада (в политике, как известно, нет ничего вечного, кроме интересов, а они вполне могут в скорой перспективе потребовать нормализации отношений с Россией), так и при появлении на Украине некоего «адекватного» лидера.
Напомню, что именно таковыми «президентами мира» на фоне их соперников на выборах воспринимались и Масхадов, и Порошенко с Зеленским на этапе борьбе за президентское кресло. Мир был их главным предвыборным обещанием и, более того, скорей всего, искренним.
Но логика событий заставила их всех идти на поводу у радикального меньшинства. Не только Масхадов, но и его украинские коллеги оказались в положении, когда оставалось только возглавить то, что они были не в состоянии предотвратить.
Более того, и при Порошенко, и при Зеленском Киев весьма успешно упирался попыткам не только Парижа с Берлином, но и Вашингтона добиться деэскалации в отношениях с Россией, чего тогда требовали их интересы.
Некоторое время назад достоянием гласности стала запись телефонного разговора между Порошенко и Байденом, тогда вице-президентом, в которой последний крепко «вставил» украинскому президенту за провокацию с попыткой заброса в Крым украинской диверсионной группы и получил заверения, что больше такого не повторится (при этом Порошенко переводил стрелки на подчиненных). Свое обещание Порошенко нарушил, когда затеял прорыв украинских кораблей через Керченский пролив.
Известно и то, что на Банковой до последнего момента воспринимали информацию из Вашингтона о готовящейся российской операции как «циничный шантаж» (цитата) с целью принудить Зеленского начать выполнять Минские соглашения.
Правда, многие факторы указывают и на то, что одновременно Зеленского подталкивали к конфронтации из ведущего свою игру Лондона. Эти расклады не являются темой данного материала, мы лишь констатируем, что на любой товар найдется покупатель.
Ведь, перефразируя классика, «весь мир ― рынок, а люди в нем ― продавцы и покупатели». Любой субъект, отдельный человек или целая страна, должен предложить свой товар и найти на него своего покупателя.
Как и для Ичкерии-Чечни в свое время, основным экспортным «товаром» для Украины, а также стран Балтии и Грузии давно стала русофобия, априори антироссийская политика, под которую у сильных мира сего удается выклянчивать разного рода «вспомоществование».
А значит, нужно не только демонстрировать усердие (как собачонка, надрываясь, лает на соседей, надеясь на поощрительную косточку от хозяина), но и создавать «спрос», поддерживая «наивысший уровень» конфронтации, чему в случае «мирного урегулирования» нынешней ситуации будут способствовать постоянные провокации на новой границе, ведение с украинской территории подрывной деятельности на территории России и т. п.
Особенно агрессивный и масштабный характер с организацией саботажа по всем возможным направлениям такие действия будут в отношении регионов, которые отойдут к России.
Можно смело дать прогноз, что никаким «буфером», лимитрофом между Россией и НАТО, Украина не станет. Наоборот, в еще большей степени, чем в последние восемь лет, она останется «вещью в себе», постоянным раздражителем в отношениях с Западом, срывающим любые попытки их нормализовать.
Категорически не стоит рассчитывать и на то, что пример освобожденных территорий сможет со временем изменить настроения у оставшихся «под Украиной». После восьми лет воссоединения с Россией Крыма укропатриоты в Херсоне (90 км до Перекопа) искренне убеждены, что крымчане «кусают локти» и тоскуют по Украине. Господствующий идеологический тренд успешно побеждает объективную реальность.
Поэтому, как и в случае с Чечней-Ичкерией, никакого другого приемлемого для России варианта решения украинской проблемы, кроме самого радикального, вероятно с «передачей» известных её территорий другим «претендентам», не существует.
Да, это будет тяжело, потребует долгого тяжелого труда, жертв и огромных затрат. Но любые другие варианты, как и Хасавюрт в 1996-м, будут лишь перемирием, причем непрочным, постоянно нарушаемым и с исторической точки зрения весьма непродолжительным.
А как провести эту работу наиболее оптимально, где изыскать ресурсы и быстрее достичь результата, будет темой следующего материала.
Свежие комментарии