Отличная статья военкора Anna-News Александра Харченко (его материалы вы частенько можете видеть на страницах моего блога) о реалиях фронтовой журналистики.
3 моих сирийских года
Сирия – это классная ближневосточная страна. А Ближний Восток — это всегда сказка. Вот и получается, что Сирия – это такая вещь в себе. Мы много слышали об этом государстве, но с конкретикой в общественном сознании было всегда тяжело. Даже после миллиона репортажей по центральным каналам я спрашиваю у своих знакомых, что это за страна такая, которая выходит на средиземное море и расположена между Турцией и Израилем? И не всегда получаю правильный ответ. Многие отдыхали в Турции, да и в Израиль не сложно попасть, но между этими странами лежит настоящая терра инкогнита.
Признаюсь, что до войны мои представления о Сирии сводились к банальному набору фактов: Дамаск, Евфрат, и бесконечные войны с Израилем. Все изменилось в 2014 году, когда мы с Сергеем Шиловым впервые прилетели в Дамаск и провели на благословенных землях Шама 7 дней.
Затем был 2015 год и наша поездка в Пальмиру и Забадани, после которых мы смонтировали фильм «Затмение Халифа».
Да, это были интересные поездки, но нам не хватало глубины погружения. Это конечно очень удобно, когда тебя везут проводники на место съемок и рассказывают, что здесь произошло и о чем можно снимать, но в глубине нашей души мы понимали, что это не настоящая журналистика. Корреспонденту в первую очередь нужно пылающее сердце и развязанные руки, именно поэтому я и пришел в АННУ-Ньюс. По отзывам тех, кто уже прошел через это агентство мне стало понятно, что система обучения у них очень простая. Тебе дают любительскую камеру, нужные контакты, привозят на место, а там уже крутись как хочешь. Хочешь снимать, монтировать, понимать, что происходит вокруг – открывай интернет и учись. Как говорилось в одном известном фильме – нет препятствий патриотом!
6 июля 2016 года я закончил свою юридическую карьеру, а 8 июля уже приземлился на сирийской земле. Честно сказать день был не самым удачным. Именно тогда возле Пальмиры был сбит российский вертолет, в котором погибли герой Российской Федерации полковник Ряфагать Хабибуллин и лейтенант Евгений Долгин. А в Алеппо боевики устроили настоящую бойню, обстреляв реактивными снарядами студенческое общежитие. Тогда погибло более 30 человек…
Но все эти события я считаю всего лишь прологом к настоящей работе. Датой начала своей работы в Сирии я считаю 17 июля 2016 года. С тех пор прошло ровно 3 года.
Вечером у нас зазвонил телефон, и сирийцы сказали, что утром будет атака, если хотите – приезжайте. Она должна была начаться в 6 часов утра. В 5.00 прозвонил будильник, я открыл глаза. Я лежал на полу, но это не было последствием вчерашнего веселья. В то время боевики сильно обстреливали мирные кварталы, особенно ночью. И буквально накануне я снимал последствие прямого попадания в одну из квартир. Хозяином оказался пожилой человек, прямо в окно к нему залетела мина калибром 82мм, но он отделался только легким испугом. Как такое возможно? Все очень просто. Дедушка спал не на кровати, а на матрасе в коридоре. Поэтому все осколки приняли на себя стены комнаты, а он остался невредим. Неплохой лайфхак подумал я. Но у меня не было коридора, поэтому я просто снял матрас с кровати, оттащил его подальше от окна и там обустроил свое спальное место. Надо сказать, что этим поступком я дал немало поводов для ехидных ухмылок не только сирийским фаталистам, но и всем россиянам, которые в то время заходили к нам в номер.
В соседней комнате спал Игорь Орженцов, который был начальником нашей группы. Я лежал с открытыми глазами минут пять. Игорь все еще не заходил, и я решил, что он скорее всего проспал, а в такую рань у меня не было никакого желания никуда ехать, поэтому я спокойно закрыл глаза. Игорь ворвался в мою комнату минут через двадцать.
- Саня вставай, мы проспали. Минут тридцать осталось до начала. Мы должны успеть!
Выбора у меня не оставалось… Я оделся, собрался с мыслями, и мы поехали на передовую. По пути подобрали переводчика Фаделя и втроем на нашем микроавтобусе мы мчались по пустынным арабским улицам, распугивая одиноких дворников.
Опоздали мы не на много, минут на 15. Но все наши усилия были напрасны, потому что в то утро сирийцы передумали наступать. Перенос важных дел на завтра или еще лучше на послезавтра – это добрая сирийская традиция, так что мы не сильно расстроились.
Но все-таки нам было обидно, что мы приехали сюда в такую рань, поэтому снять хоть какой-то материал было для нас делом чести. Сирийские офицеры подсказали нам, что с верхних этажей соседней высотки хорошо видны позиции террористов, и если нам повезет, то мы сможем на зуме снять их перемещения... ну что… раз уж приглашают – то нужно идти. Дорога наверх далась нелегко, на мне был бронежилет, каска, штативы, камера и еще целый рюкзак полезных мелочей. Понятное дело, что ни о каких лифтах не могло быть и речи, поэтому, когда мы добрались до сирийского наблюдательного пункта, нам вовсе не хотелось искать более удобное место в соседних зданиях.
Надо сказать пару слов об этом КНП. Он располагался на предпоследнем этаже высотного здания. Стена, выходившая на сторону противника, давно обрушилась, а вместо нее сирийцы поставили три бочки с песком. Правее от них сидел боец с мобильной РЛС (если честно, то это был первый и последний раз, когда я встречал на сирийских позициях РЛС, возможно наши иранские партнеры обкатывали свои технологии). Я оценил диспозицию и понял, что место очень опасное. Своими мыслями я поделился с сирийцами, но они меня заверили, что здесь у противника нет снайперов и бояться нам нечего… странно подумал я.. до позиций боевиков метров 300, а снайперов нет… Ну ладно… раз уж сказали, значит надо раскладывать оборудование.
Мы поставили несколько штативов, настроились и приступили к работе. Если говорить честно, то снимать там было нечего. Артиллерия и авиация не работали. Только изредка нам удавалось поймать перебежку пары людей из одного здания в другое. Мне очень скоро наскучила такая работа, да и к тому же недосып давал о себе знать, поэтому я поставил камеру на запись и сел на пол аккурат за бочкой. Глаза мои закрывались.
Но поспать мне не удалось. Выстрел из СПГ взорвался чуть выше нашего этажа. Нас засыпало штукатуркой и пылью, а меня немного оглушило. Сейчас оглядываясь назад я не могу понять, почему боевики не выстрелили раньше. Только представьте, что перед вами почти на открытой позиции появляются три человека, которые раскладывают какое-то оборудование. Лучшей цели придумать просто невозможно. В тот раз нам несказанно повезло. Будь у террористов чуть точнее прицел, и я бы точно не писал сейчас эту статью….
Как только пыль немного рассеялась мы схватили наше оборудование и выбежали в коридор. Все сирийцы на нашем этаже тут же проснулись. Заработал ДШК, который располагался через одну комнату. И откуда-то появился человек в белой майке с гражданской винтовкой с оптическим прицелом. Он назвал себя снайпером и сказал, что сейчас они вычислят место откуда по нам вели огонь и они его непременно уничтожат.
Вот это смелые парни подумал я, даже под обстрелом они умудряются отвечать. В те далекие времена я еще путал смелость с фатализмом… Оттряхнув голову от штукатурки я предложил Игорю поскорее убраться оттуда… стреляют же... но мой командир резонно заметил, что если сирийцы остались на своих местах, то наша обязанность снимать их работу до конца.
Стоит ли говорить, что второй прилет не заставил себя долго ждать. На этот раз попали еще ближе… Игорь, ну давай наконец-то уйдем отсюда, попросил я, но мне ответили примерно следующее: «Мы должны снимать до последнего – в этом и состоит наша миссия». ДШК продолжал стрелять куда-то в сторону противника, а сирийский снайпер до сих пор пытался настроить свой прицел.
Я отошел немного назад, постучал по стене и понял, что она капитальная. Неплохая защита подумал я. Впереди меня стоял переводчик Фадель, а уже ближе к ДШК расположились несколько сирийских офицеров. Игорь схватил камеру и побежал снимать работу снайпера. И как раз в этот момент в комнату из которой строчил ДШК прилетел третий снаряд. Коридор наполнился дымом, пылью и криками. Тогда я еще не понимал, что нужно делать в таких ситуациях и даже немного растерялся. Голос Игоря вывел меня из ступора. – Вытаскивай раненых! скомандовал он. Я побежал в ту сторону, где стоял пулемет. Стрелок лежал возле него и не двигался. Двухсотый подумал я… Но как только я подбежал наш садык вскочил на ноги и побежал с криками в сторону лестницы. Я точно помню, что из его ушей текла кровь… Странно подумал я, вроде бы прямо в него попали, а он жив. Только потом, смотря на стену я понял, что пулеметчику несказанно повезло, поскольку он стоял посередине довольно большой комнаты, и снаряд, залетев в комнату пролетел мимо и сдетонировал об стену, к которой стрелок стоял спиной. Только поэтому наш садык отделался тяжелой контузией и практически не был посечен осколками, чего нельзя сказать о сирийцах которые стояли в коридоре между мной и ДШК. Они все были посечены осколками и бетонной крошкой. И чем ближе человек стоял к пулемету, тем сильнее были его раны. Я же стоял дальше всех, а передо мной был наш грузный переводчик Фадель. Именно его ноги приняли последние осколки, которые летели в мою сторону. В тот момент я подумал, что этот случай – крайне удачная аллегория на то что происходит в Сирии. Осколки взрыва на Ближнем Востоке принимают на себя сирийцы, а россияне пока могут с безопасного расстояния за всем наблюдать.
В итоге со всего этажа без ранений остались я, Игорь и снайпер, которого он снимал. Все остальные солдаты и офицеры получили различные повреждения.
Я поднял свои глаза на Игоря и пристально посмотрел. Ну теперь точно уходим сказал он, только не спеши, давай поможем раненым. Помню, как мы медленно спускались по лестнице, поддерживая нашего переводчика, как сажали его в машину. Потом был госпиталь и месяц отдыха для Фаделя.
В тот день я говорил немного, я пытался собрать воедино свои мысли. Ко мне подошел Игорь и сказал: «поздравляю тебя с боевым крещением!». Я только слегка улыбнулся… но продолжил переваривать внутри себя все произошедшее. видеоверсия этого происшествия
После этого случая мое отношение к военной журналистике сильно изменилось. Именно тогда я понял, чем же отличается солдат от журналиста. Боец должен до последнего патрона оборонять свою позицию. У корреспондента все должно быть совсем по-другому. Если на передовой становится слишком жарко, то нет ничего предосудительного в том, чтобы отойти немного в тыл. Многие конечно со мной не согласятся, но поверьте, что ни один самый эксклюзивный кадр не стоит человеческой жизни.
Вы смотрели кадры, которые получаются в тот момент, когда оператор получает смертельное ранение? Я видел их немало, и скажу вам, что с художественной точки зрения они точно не представляют большой ценности. Поэтому у нас в Сирии выработалось правило – если становится совсем жарко, то лучше прекратить съемку. Этот постулат уже не раз спасал наши жизни.
И в заключении хочу ответить на один вопрос. Нас часто спрашивают не страшно ли нам во время съемок. Отвечу за себя. Да мне страшно. И страшно постоянно. Человек со здоровой психикой должен трезво оценивать ситуацию. Страх мотивирует тебя искать лучшее укрытие, и не дает совершать глупых поступков. Поверьте, что чувство страха на передовой гораздо полезнее чем чувство беспечности, ведь как говорил один наш друг -храбрецами на Украине все камыши завалены.
Фотографии — Кирилла Радченко
Свежие комментарии